ПРОЛОГ

Фигура в темном плаще склонилась над фолиантом внушительных размеров. Из под плаща непонятного грязно-черного цвета высунулась костлявая рука с давно не стриженными ногтями. Послюнявив указательный палец, фигура перевернула страницу и ещё раз сверилась с приборами, пыхтевшими в комнате. В воздухе появилась светящаяся точка и стала стремительно раскрываться в портал. Ткнув пальцем в двух дендроидов, фигура отправила их в образовавшееся окно. Как только посланцы пересекли светящуюся границу, агрегаты наполнявшие комнату взвыли и взорвались. Худощавый силуэт, путаясь в плаще наизнанку, подскочил к фигуре с книгой:
- Господин, наш эксперимент, кажется, вышел из-под контроля.
- Уничтожить все, что с этим связано! Немедленно, - фигура встала и направилась к дверям.
- Господин, но у нас отряд из прошлого на Портале. Что прикажете делать?
- Использовать в своих целях, как учит устав Ордена Анаши.
- Значит, наблюдаем, господин? - силуэт ухмыльнулся.
- Еще один глупый вопрос, нарколан, и ты почувствуешь всю полноту темной стороны всякой силы, - к горлу слуги в мгновение ока была приставлена бензопила типа “Дружба” и двигатель предупреждающе взвыл….

Кочетовку взяли почти без боя. Только двух партизан, засевших в избе, закидали гранатами. Ещё троих вытащили из подвала и пристрелили на площади. А тут ещё взвод пехотинцев засел в старом сарае. Фельдфебель Ганс Шнитке крикнул для остраски: “Ифан! Стафайс!”, после чего изрешетил сарай из МГ-34. Два танка, прятавшихся за второй с краю деревни избой, подбили фаустпатронщики. Ну и линию обороны русских, опутанную тремя рядами колючей проволоки под током, пришлось прорвать. Одним словом, когда вошли в деревню, целыми оставались только два дома из ста восьми.
Оберштурмфирер 23 взвода Эдельвейсов 4 дивизии егерей группы армий Центр Карл Шуллер вошёл в первый же уцелевший дом, и, вежливо поздоровавшись, сказал: “Казяйка-казяйка! Накорми моих зольдат! Курка, яйки! Доставайт! Партизан? Партизан ист шлехт! Партизан много стреляйт - пах-пах! Дойчен зольдатн есть гут! Ифан есть капут!” Хозяйка, поражённая его красноречием, кинулась выполнять его просьбу.
После сытного обеда взвод эдельвейсов начал продвижение в сторону деревни, обозначеной на карте как “Tschernokoroffitschii”. Дорог не было. Изредка встречались странные дорожные знаки посреди просек, тропинок и полян: «Мин нет, мамой клянусь!», «Болото глубокое и грязное», «Тише едешь – больше пива!». Немцы недоуменно переглядывались, потом, решившись, свернули на тропку под колоссальным знаком «Проход отсюдова туды – прямо, оттудова сюды – налево, хрен знает откудова куды-то – направо!». Свернули направо. После получасовой езды на мотоциклах по тайге, трех переломов копчика, одного – руки и одного разбитого мотоцикла с рацией взвод неожиданно выскочил из леса прямо в пустыню. Песчаные дюны печально тянулись до самого горизонта - туда же уходила и невнятная тропка, по бокам которой стояли столбики с подмигивающими фонариками, а посередине была флуоресцирующая пунктирная полоса. Судя по компасу и здравому смыслу (карте и командиру уже никто не верил), Чернокоровичи находились именно в той стороне, поэтому взвод Эдельвейсов, не долго думая, продолжил наступление.
Через 73 километра пути по странной взлетно-посадочной полосе («что они тут сажают, бронепоезда со звездами что ли, или крейсера придумали летающие?» - мельком думалось Карлу) неожиданно встретилась группа из полутора десятков партизан. Партизаны повытаскивали фонарики и принялись махать ими, выкрикивая проклятия в адрес каких-то тушканчиков, рейдеров и, видимо, фашистских захватчиков. Оберштурмфюрер выстрелом в лоб вожаку вежливо предложил им сдаться, но помощник убиенного принялся матерно орать, что он мудован ордена Сутулого от ордена Жидаев третей степени, учитель Оба Нам Жан Поль Вам Не Дам, и сделает Эдельвейсов одним фонариком. И даже не он сам, а его падлаваны. Штурмфюрер сильно обиделся и вперёд снова вышел Ганс Шнитке, гнусно лыбясь и на ходу передёргивая затвор МГ-34. Партизаны махали фонариками, подпрыгивали и матерились, но, смирившись с аргументами Шнитке, падали на землю. Лишь только главный партизан-мудован остался на ногах. Он лучше всех подпрыгивал, быстрее махал фонариком, а, вдобавок, бегал кругами, постоянно сбивая прицел. Ганс злился и зверски мазал, перестрелял четырех лучших собутыльников и любимую овчарку, нежно перевозимую в люльке мотоцикла, в конце концов совсем озверел, треснул Оба Нам Жаль Полю И Вам Не Дам в лоб прикладом пулемёта, выключил его фонарик, кинул в опустевшую коляску мотоцикла и доложил оберштурмфюреру, что партизаны уничтожены, а их командир взят в плен вместе с фонариком. Оберштурмфюрер снял темные очки, вынул изо рта папиросу, сказал: “Gut!” и приказал продолжать наступление в сторону Чернокоровичей.
Спидометр головного мотоцикла показывал уже 170 километров, и, по подсчётам оберштурмфюрера, Чернокоровичи можно было миновать уже 2,45800976 раз, а деревни все не было. Наконец Ганс Шнитке, сидевший в люльке, и, при этом, возвышавшийся над водителем на 40,7 сантиметра, выкрикнул, что видит строения и мачту радиосвязи. Моторы были немедленно заглушены и Эдельвейсы выстроились в боевые порядки, готовясь захватить неизвестное поселение. “Чудаки всё-таки эти русские” - подумал командир, увидев тарелку радара, отсутствие колючей проволоки, окопов и вообще каких-либо оборонительных сооружений. Неизвестное поселение сначала решили обстрелять из 88 миллиметровых миномётов, а затем брать тремя волнами, одна с фронта и две с правого фланга, где был виден прекрасный проход между скалами и барханом. После первого залпа, как ни странно, обрушилось всего три дома. Остальные остались стоять - иссечённые осколками и с вышибленными окнами. Главное, удалось обрушить радиовышку, так что обороняющим можно было забыть про поддержку. Наконец, партизаны почтили своим присутствием поле боя. Они начали быстро бегать из одного дома в другой, вопя и размахивая какими-то странными ружьями, которые не стреляли, а только освещали окрестности и при этом страшно демаскировали стрелявщих. Короче, Чернокоровичи (Оберштурмфюрер приказал называть странное поселение Чернокоровичами и, для убедительности, врезал сапогом под зад ближайшему зольдату) взяли без потерь, пленных партизан закрыли в самой большой мазанке села, и стали строить высокий забор из колючей проволоки, найденной на местном складе. Коммандер приказал до получения директив из штаба армии или, хотя бы, от господина Главного Эдельвейса, закрепиться на данном плацдарме и ждать подхода основных сил Группы Армий Центр. Не вовремя подвернувшемуся радисту, рыдавшему над обломками разбитой еще в тайге рации коммандер сапогами прозрачно объяснил позицию партии по отношению к саботажникам, продиктовал послание в штаб и ушел смотреть личные апартаменты. Радист разрыдался еще сильнее, запихал послание в коробку от МГ, одел потертый походный ранец и, громко стеная, ушел в пустыню искать получателя шифровки.
Несчастный Ганс Шнитке, которому поручили охранять Главного Партизана, и которому так и не удалось развлечься во время взятия Чернокоровичей, сидел мрачный и успел восемь раз полностью избить своего подопечного и один раз наполовину - отвлекли его превосходительство господин оберштумфюрер. После допроса, Главного Партизана снова кинули в коляску мотоцикла и приказали Гансу отвезти его за пределы Концентрационного лагеря “Портал” (чтобы не вонял, ведь печь ещё не построили) и забить до смерти прикладом МГ-34. Этот приказ Ганс Шнитке выполнил с превеликим удовольствием. К сожалению, он ничего не знал о силовой броне светлой стороны силы (которая иногда срабатывала когда не надо, и не срабатывала, когда надо) и Оба Вам Не Дам Ни Нам Ни Вам Ни Михаэлю Шумахеру получил лишь ¼ тех повреждений, которые ему планировал нанести Ганс Шнитке, но после первых 8 ½ часов побоев остался лежать без признаков жизни и смерти. Довольный Шнитке вытер приклад пулемета и покатил назад, насвистывая что-то из Manowar-а.

Ненависть. Главным образом к себе, но не только. Она пульсирует в венах, долбит отбойным молотком в виски, оглушая до темноты в глазах. Серая дрянь, которая когда то была мозгом, вяло булькает в башке, пытаясь хоть как то функционировать. Просыпаешься каждое ебаное утро, подходишь к зеркалу, и хочется плюнуть в рожу тому ублюдку, который смотрит на тебя оттуда. Организм, сильно потрепанный всяким дерьмом, которое ты тоннами поглощаешь, барахлит, отказывается нормально работать. Интересно, когда бог выгнал Адама с Евой из рая за то, что она сожрала яблоко с какого то там дерева, не прихватили ли они себе еще яблочек в дорогу?
Что то красное и липкое копошится где то в районе желудка. Говорят что где то там находится душа, но если это она, то почему она такая мерзкая? Хотя какой она еще может быть, живем то все здесь, не на луне.
Смотря в окно видишь людей. Много людей. Все куда то идут, едут. Вот один куда то идет. Вот второй. Этот быстро идет, торопится видимо. А знаешь ли ты куда ты торопишься и зачем вообще? Знаешь?! Я тебя спрашиваю сука!! А может проще разнести тебе башку из двенадцатикалиберного дробовика? Или сам разнесешь? Не хочешь? Ну и хуй с тобой, все равно сдохнешь..
Мир прогнил как старая баржа и скоро пойдет ко дну. Противно быть здесь, дышать его воздухом и смотреть на такие же куски дерьма как и ты сам. Все животные. Нет, хуже животных. Намного. Лучше бы обезьяна никогда не брала в руки палку, камень или что то там еще. Стали блядь все умные... Разумные блядь.. Стадо идиотов. Всю жизнь только и делают все, что добывают деньги, тратят деньги, бухают, ебуться чаще чем кролики и мыши, убивают друг друга, врут, предают, ругаются, мирятся, снова ругаются.. Идиотизм. И самое главное, что ты сам то ничем не лучше их, просто твое, так сказать проклятие (смешно звучит ппц, ну да хер с ним..), в том, что ты в отличие от 99% населения все это понимаешь, но ничего не можешь сделать. Так и живешь, как говно. Пиздец.. Все хватит, заебался.. Пора бы проснуться.

Добавлено (15.10.2009, 02:57)
---------------------------------------------
Ну точно про вампиров. Не люблю я их, что поделаешь...